Как и где снимали «Бриллиантовую руку»
28 апреля 1969 года на экраны страны вышла кинокомедия, которой суждено было стать легендарной. «Бриллиантовой руке», одному из самых любимых зрителями советских фильмов, исполнилось 50 лет. А ведь этого фильма могло бы и не быть — за два года до этого, после феноменального успеха «Кавказской пленницы», Леонид Гайдай решил приступить к экранизации романа «12 стульев» Ильфа и Петрова, поклонником которого был давно.
48 фото
Источник: dubikvit.livejournal.com
Он отправился на прием к тогдашнему председателю Госкино А. Романову, но тот мгновенно остудил его пыл. Романов заявил, что другой режиссер — Михаил Швейцер — уже снимает вторую часть дилогии про Остапа Бендера «Золотой теленок», поэтому браться за «12 стульев» сейчас не время: дескать, надо подождать и посмотреть, что получится у Швейцера. Гайдаю не оставалось ничего иного, как взяться за другую работу. И тут как нельзя вовремя подоспел новый сценарий, сочиненный давними партнерами Гайдая Морисом Слободским и Яковым Костюковским. Он назывался «Контрабандист».
2. Идея этого сценария пришла в голову авторам после прочтения коротенькой заметки в еженедельнике «За рубежом». В ней рассказывалось об одном попавшемся контрабандисте, который через границу между Италией и Швейцарией пытался в гипсе перевести драгоценности. В итоге в начале марта 1967 года на «Мосфильм» поступила заявка на сценарий, а 22 марта со сценаристами был заключен договор. Согласно заявке, сюжет сценария должен был быть таким: простой советский человек Семен Семеныч Павлик (позже его переименуют в Тимошкина, а к началу съемок он обретет свое окончательное имя — Горбунков), отправившись в заграничное турне, совершенно случайно оказался в центре контрабандной махинации: перепутав его со своим коллегой, контрабандисты спрятали в гипсе, наложенном ему на руку, бриллианты.
Практически все лето Слободской и Костюковский писали литературный сценарий будущего фильма. Чуть позже (осенью) к ним присоединился Леонид Гайдай. Поскольку с троицей в лице Балбеса, Труса и Бывалого было решено покончить раз и навсегда (хотя в мае 1968 года в «Советской культуре» Юрий Никулин призывал Гайдая не ставить на троице окончательный крест и продлить ей жизнь в одном из будущих фильмов — идея одного из сценариев была такой: троица, организовав концертную бригаду, отправляется в турне по стране, однако Гайдай, судя по всему, от этих масок устал), в новом сценарии была придумана другая троица: Граф, Механик и Малыш.
31 октября 1967 года в творческом объединении «Луч» состоялось обсуждение сценария «Контрабандист». В целом он был одобрен, но высказывались и отдельные замечания. В частности, было рекомендовано сократить сцены с участием управдомши Плющ, сделать более выпуклой роль милиции (а то, мол, она слишком пассивна), сократить троицу до двух человек, убрав Малыша.
С 1 февраля начались интенсивные переговоры с актерами, претендовавшими на главные и второстепенные роли, репетиции. Главная роль Семена Семеновича Горбункова — писалась исключительно на Юрия Никулина. Ему даже под это дело в «Союзгосцирке» дали специальный отпуск сроком на полгода, чего ранее никогда не делали. Но Гайдай теперь был в фаворе и мог попросить о таком одолжении кого угодно.
Между тем, на другие роли явных претендентов не было. С одной стороны, режиссёру было легче работать с «актёрами из обоймы», уже проверенными в предыдущих фильмах. Но с другой стороны, за ними уже идёт шлейф уже сыгранных ролей и образов.
На роль Геши Козодоева по кличке «Граф» пригласили пятерых актёров. Вот, к примеру, в образе «Графа» Валерий Носик. Гайдай пробовал его ещё на роль Шурика в «Операцию «Ы». Но сыграл он там, как вы помните студента-картёжника.
А это «Граф» в исполнении Михаила Пуговкина, тоже игравшего до этого у Гайдая в «Операции «Ы»:
А вот Рудольф Рудин у Гайдая не снимался, но зрителю он был знаком как пан Гималайский из «Кабачка «13 стульев»:
Но Носика и Рудина Худсовет зарубил сразу с формулировкой «Не подходят». Сам же Гайдай склонялся к двум другим претендентам — Георгия Вицина (которого к этому времени уже успел снять в пяти фильмах)...
... и нового для себя актёра — Андрея Миронова:
Именно из них Худсовету и предстояло выбрать на итоговом заседании. Вот фрагменты из этого заседания.
«Вицин или Миронов? Все зависит от замысла. Если в старой традции — то Вицин, если по-новому — Миронов. Вицин — не новая роль, а повторение характера, ранее сыгранного...»
«Пробы мне очень понравились. Хорош Никулин, Папанов. Надо брать на роль Графа Миронова — он очень убедителен...»
«Мордюкова мне нравится. Папанов — занятой актер, но я целиком и полностью за него. Миронов — блестяще подходит к этой роли...»
«По сравнению с Вициным Миронов на коне. Но и Миронов мне не кажется 100 % попаданием. Он все еще кривляется. Окончательно сказать „да“ за Миронова не могу...»
«Граф — Миронов мне понравился. Здесь, мне кажется, снайперское попадание. С Никулиным он удивительно кооптируется. Абсолютно точно!..»
«Миронову в кино не везет. Убежден, что Гайдай сделает из него комедийного актера...»
Как видите, в подавляющем большинстве Худсовет был именно за Миронова.
А Михаилу Пуговкину тогда Гайдай предложил примерить на себя роль Лёлика (по кличке «Механик»). Вот, взгляните, каким он мог выглядеть в исполнении Михаила Ивановича:
Конкуренцию ему составляли Леонид Сатановский:
и Анатолий Папанов:
Почему Гайдай остановил свой выбор на Папанове? Говорят, что этому способствовала роль Анатолия Дмитриевича в фильме «Живые и мёртвые». Гайдай был восхищён, как Папанов сыграл генерала Серпилина. Так это, или нет, не могу знать точно. По мне, так сомнительное это сравнение — боевой генерал и аферист-неудачник. Но факт остаётся фактом: Гайдай выбрал Папанова и не проиграл.
На роль сексуальной Анны Сергеевны, соблазняющей Горбункова в номере гостиницы «Атлантика», Гайдай сначала пригласил Клару Лучко:
А после ее отказа ему пришлось выбирать из трех актрис — Эвы Киви, Лилии Юдиной и Светланы Светличной.
В сложном положении оказались и члены худсовета, утверждавшие исполнителей ролей. По их мнению, Юдина была «излишне откровенной», Киви — «слишком не нашей», а Светличная — «чересчур соблазнительной». Утвердили Светличную, но с большими оговорками. Гайдай проявил упорство и даже упрямство и настоял на ней, завив худсовету, что «постарается её „соблазнительность“ в фильме уменьшить».
Роль управдома Варвары Сергеевны Плющ хотела на себя примерить жена Гайдая — Нина Гребешкова. Но тут режиссёр был непреклонен — Варвару Сергеевну он видел совсем другой: «нужна здоровая бабища — бандерша», и жене оставил роль супруги главного героя. В итоге на роль пробовались Ия Саввина, Людмила Шагалова, Нина Агапова и Нонна Мордюкова. Мне найти удалось пробы только Шагаловой и Агаповой:
Изначально из всех актрис, пробовавшихся на роль управдома, менее всего Гайдаю понравилась именно Нонна Викторовна. Он знал её исключительно как драматическую актрису. Но открыл в ней ярчайший комедийный дар после роли купчихи в «Женитьбе Бальзаминова». В итоге он остановил свой выбор на Мордюковой.
И в итоге Нонна Викторовна стала душой коллектива. Вот как об этом написала в журнале «Советский экран» журналистка Л. Ягункова, посетившая съёмочную площадку фильма в июне 1968 года:
«...Вы скажете — какая чепуха: не могут же в самом деле актеры отвечать за настроение всей группы! Но снимается-то комедия!.. Здесь без праздника нельзя. Актеры хорошо понимают это. Допустим Нонна Мордюкова и Станислав Чекан не участвуют в эпизоде. И тем не менее они появляются на съемочной площадке. Дело в том, что и Нонна Мордюкова, и Станислав Чекан — люди, что называется, „с атмосферой“: при них все чувствуют себя как-то прямее, моложе, ну, что ли, зажигательнее. Одним словом, актеры на съемочной площадке — это душа всей группы...»
Шефом мог стать Владимир Пицек, Борис Рунге или Павел Шпрингфельд, но режиссер предпочел им Николая Романова:
Далеко не все роли достались профессиональным актёрам. Так, роль проститутки из Стамбула досталась случайно встреченной на улице диспетчеру автобазы Виктории Островской:
В роли мрачного типа, от встречи с которым Горбунков потерял дар речи, снялся не профессиональный актер, а журналист журнала «Смена» Леонид Плешаков:
О том, каким образом он получил эту роль, вспоминает он сам:
«Как-то в коридоре „Комсомольской правды“ я столкнулся с Игорем Кио и Юрием Никулиным, которые зашли в редакцию по каким-то делам. С Игорем я был знаком и даже писал о нем, Никулина же видел до того только в кино. Познакомились, поднялись в буфет выпить кофейку. За столом Юрий Владимирович неожиданно спросил: „У вас на груди волосы есть?“ „Есть“, — отвечаю. „Покажите...“ Я расстегнул ворот рубашки и на всякий случай приготовился, что со мною выкинут какой-нибудь цирковой фортель. „Вполне достаточно“, — удовлетворенно сказал Никулин. „Для чего достаточно?“ — не понял я. „Леонид Гайдай собрался снимать очередную комедию. Там мой герой случайно становится обладателем контрабандных сокровищ. По ходу дела он попадает в различные ситуации, где, как ему кажется, с ним хочет разделаться шайка истинных контрабандистов. В одном эпизоде он сталкивается с огромным человеком, на груди которого висит череп. Прохожий задает моему герою невинный вопрос, но, заметив череп, тот пугается до немоты. Сами понимаете, череп лучше смотрится на волосатой груди. Вы согласитесь сняться?“ „Хорошо, я пугану вас, но при условии: вы дадите мне интервью“. „Договорились“. Я принял наш разговор за шутку, но через некоторое время мне позвонили из группы Гайдая и предложили прийти на „Мосфильм“ примерить отобранную для роли одежду, а вскоре сообщили, когда я должен явиться на съемку...»
Съемки
В конце июля съёмочная группу возвратилась в Москву и возобновила павильонные съёмки. Именно тогда была снята, наверное, самая эротичная сцена советского кино.
Интересный момент: когда фильм уже был запущен в производство, в роли соблазнительницы Анны Сергеевны уже снималась другая актриса. Кто? Почему-то это нигде не озвучивается. Но если судить по воспоминаниям Натальи Кустинской, именно она должна быть этой роковой красоткой. С ней уже было отснято достаточно много материала, когда между актрисой и режиссёром произошёл какой-то конфликт, и Гайдай стал искать срочную замену. Так это было или нет, мы уже вряд ли узнаем точно, но, как я уже рассказывал, выбирать худсовету пришлось из трех актрис — Светланы Светличной, Эвы Киви и Лилии Юдиной. И выбор пал на Светличную.
Кадры с участием Светличной отсняли ещё в Сочи.
Самую знаменитую сцену с халатиком снимали уже в павильоне в Москве.
«Я очень боялась этих съемок, думала, что сейчас сбежится весь Мосфильм, — рассказывает Светлана. — Слух-то прошел, что я буду с голой спиной стоять, а в то время это была почти порнография». К великому счастью Светличной, Никулин по её просьбе сделал так, что репетировали они вдвоем, не было даже Гайдая. Но нужен был танец. Гайдай пригласил для его постановки очень знаменитую в те времена пару, а Светличная умоляла Никулина не соглашаться: «Я сама все сделаю, только не нужно никого еще». Юрий Владимирович переговорил с Гайдаем, и тот махнул рукой: «Делайте, что хотите!»
То есть режиссером в этой сцене фактически стал не он, а Никулин. А вот во время самих съёмок откровенной сцены, чтобы Светличная не сильно смущалась, Гайдай приказал всем осветителям удалиться с площадки. Остались только Гайдай, его ассистент, оператор и Светличная. Но Гайдай не простил актрисе всей этой самостоятельности, и в картине её переозвучили. Таким способом режиссеры часто мстили строптивым актерам. Страстное танго «Помоги мне» исполнила Аида Ведищева. Светличная была очень обижена на Гайдая за то, что он не дал ей спеть. Она интересовалась у Нины Гребешковой: «Почему Гайдай не дал спеть своим голосом?» Практически полностью переозвучили и саму роль (по требованию Гайдая это сделала Зоя Толбузина). Своим голосом в ленте Светличная кричит единственную (зато какую!) фразу: «Не виноватая я! Он сам пришёл!» Зато Нонна Мордюкова после съемок сказала: «Ну, Светка, теперь все мужики твои!»
А вот рассказ оператора И. Черных о том, как снимался эпизод, когда бешено кружатся все лица вокруг бледного лица обманутой жены Горбункова:
«Я придумал эту сложную конструкцию — раму размером с полстола, в ней два круга с плексигласом, которые бегают на роликах. Центр у них был прозрачный, а по краям я сделал выборки и отполировал. Причем электромотор вращал эти стекла в разные стороны. Трудоемкий процесс, но результат того стоил. Когда стекло перед объективом — изображение не искажено. Как только оно начинает удаляться от камеры — в кадр попадают искривленные участки. Так и была снята сцена в номере...»
В начале августа состоялся худсовет по уже отснятому материалу. Приведу отрывки из некоторых выступлений:
А. Столпер: «Гайдай — это режиссер особого, уникального дара. В его картинах есть вещи, которые никто сделать не может. Но по сегодняшнему материалу надо серьезно поговорить, хотя и здесь есть прекрасные находки. Путешествие мальчика по воде и танец Миронова — это великолепные вещи. Но есть и то, от чего надо освободиться. Все, что касается прямого сюжета, не хочется смотреть, это скучно. Отношения героя с детьми, внешним миром это все хуже, чем там, где есть эксцентрика. От этого надо постараться уйти. Его пугливость, вся история с семьей — все это не очень интересно. Я намеренно сгущаю краски, так как хочется это остановить... Убежден, что в целом картина сложится прекрасно...»
М. Туровская: «Я увидела в материале удачные вещи и менее удачные. Там, где куски освобождены от быта, — это интересно. Во многом мне понравился Миронов. Меньше, чем обычно, мне здесь нравится Никулин, там, где он в бытовых сценах. Великолепна сцена с полковником, когда идут недосказанные фразы. Дети, кроватки — это все менее удачно. Многое можно опустить... Слабее всего управдом — Мордюкова. Ее очень много, и она не смешна. Вся эксцентрика превосходна...»
Э. Рязанов: «Материал у меня вызывает тревогу. У Гайдая несомненно необыкновенный дар. Но здесь он попытался отойти от своего обычного взгляда (в смысле бытовых сцен), а эксцентрика осталась. Тут надо привести все в единый план. Я не являюсь сторонником чистоты жанра, но должна быть одна интонация, одна линия. Пока это не очень сочетается. Кажется, что и режиссер в нерешительности. Нет ощущения целого. У меня осталось ощущение некоторой чересполосицы. Эксцентрические куски, безусловно, сильнее.
По актерам. Никулин в основном играет реальный план и вдруг делает трюки. Пока это органически не сочетается. Папанов жмет на всю железку. Он опасный артист. Есть тут куски чудовищного пережима. Двойственность (реальный план и эксцентрика) есть у Миронова. Мордюкова не получилась. Танец Миронова — полная неожиданность, я не был к нему готов. Это чистая условность.
У меня осталось впечатление очень разного материала, ощущение раздвоенности. Главное сейчас — найти точную интонацию...»
Л. Арнштам: «Роль Мордюковой и в сценарии была слабой. Надо ее побольше подрезать, может быть, оставить ее только как мотив, или сделать странно эксцентричной. Миронову не хватает заземления, тогда сразу станет виден образ...»
Л. Гайдай: «У меня лично материал тревоги не вызывает. Всегда что-то удается, что-то нет. Не понимаю, что такое чересполосица, по-моему, так и должно быть. Думаю, что мы на правильном пути...»
А. Столпер: «Я убежден, что картина будет интересной, мы не хотим ничего диктовать, но если какие-то вещи мы находим не на уровне Гайдая, как вся история с Мордюковой, то к ним надо прислушаться и перестраиваться на том же уровне...»
М. Туровская: «Обычно, когда картина Гайдая смонтирована, она становится интересной. Детям всегда нравятся картины Гайдая, да и взрослым, так как в них есть одно необходимое качество — эксцентрика, хотя она все не исчерпывает. Это народный балаган в кино, где есть и грубость. Это божий дар, которым надо дорожить.
Бытовые сцены, повторяю, не очень интересны, потому что нет главного они не затрагивают струн души, в сценах с женой нет сентиментальности, как у Чаплина. Самое страшное в таких картинах — скука. Мордюкова снята скромно и просто — и это неинтересно. Побольше надо оставлять балаганную стилистику, этого не надо бояться...»
В начале сентября был переснят финал фильма. Съёмочная группа выезжает на Ленинские горы, где происходила пересъемка финальных кадров фильма. До этого в сценарии был другой финал: Горбунков с загипсованной ногой идет по дороге, к нему подходит жена и сообщает: «Сеня, я хотела тебе сказать... кажется, у нас будет ребенок».
Но после худсовета, где Гайдая, как мы помним, ругали за бытовые сцены, он решил изменить финал. Теперь он выглядел иначе: Горбункова с гипсом на ноге поднимают краном и переносят из катера в автомобиль «ЗИС-110». Начальные кадры этого эпизода — проезд Горбунковых на катере и подъем Семен Семёныча на кране — сняли еще в Сочи 30 июня. Теперь же сняли его «приземление» в автомобиль «ЗИС-110».
А сразу после этого группа переезжает в Баку для съемок эпизодов «за границей».
Пока шли съёмки в Москве, а затем в городах черноморского побережья в «заграничном» «городе контрастов» во всю трудились специалисты по декорациям и комбинированным съёмкам, стремясь неузнаваемо превратить столицу Азербайджана в турецкий мегаполис. В кадре на перспективном совмещении были поставлены довольно сложные макеты мечетей, минаретов, современных зданий и старинной стены. Это же перспективное совмещение было использовано при съёмке актёрских сцен.
Оператор-постановщик Игорь Черных, чтобы окончательно запутать зрителя, пошёл на маленькую хитрость, обернувшуюся немалой иллюзией — он снимал улочки Баку в зеркальном отражении, что усугубило неузнаваемость города, причём некоторые названия магазинов и уличная реклама для съёмок были написаны также «зеркально» — задом наперёд.
Во время работы в «Стамбуле» — Баку, куда киногруппа выехала в сентябре, жилось весьма привольно. Артистов обожали, на руках носили, вино-шашлыки не переводились. И погода для съёмок ни разу не подводила.
Вот как вспоминает об этих днях Л. Каневский, который сыграл контрабандиста-аптекаря, обошедший на этапе кинопроб своего главного соперника — Спартака Мишулина:
«Знаменитый портной «Мосфильма» Затирко сшил мне роскошный серый костюм с искрой. Я надел его с белой рубашкой, вышел. Гайдаю понравилось: «Красота!»
Но тела-то не видно, а вообще-то я достаточно смуглый для юга... Гайдай загорелся: «Давай посмотрим!» И я снял этот роскошный костюм, надел белые брюки и вышел практически голым. Гайдай был в восторге: «Это лучший костюм Затирко!»
В Баку все мы жили в одной гостинице. После съемок ходили гулять по городу, вместе ужинали... А местные буквально носили на руках, угощали нас шашлыками и вином.
Сытые и довольные глубокой ночью мы расходились по номерам. Но спать не всегда удавалось. Вот в три часа ночи — стук в дверь. Никулин: «Ты спишь? Я вспомнил потрясающий анекдот! Ты послушай!» Приходилось вставать и слушать... Уже тогда Юрий Владимирович обожал анекдоты и в любую секунду был готов выдать по поводу... Жизнь казалась сплошным праздником...
А вот Андрею Миронову съёмки в Баку дались очень тяжело. Причиной этого была тяжелая болезнь — нервная экзема, приносившая жестокие страдания артисту. Но как бы плохо он себя не чувствовал, при слове «Мотор!» Миронов забывал все свои недомогания и становился лучезарным, пластичным, искрящимся человеком.
«Я был свидетелем такой актерской самоотверженности во время съемок знаменитого эпизода, когда его герой Козодоев носится по Крепости в поисках выхода, — вспоминает ассистента художника Ф. Аликперов. — Можете себе представить, каково это — во время обострения нервной экземы быть одетым в костюм и водолазку с длинными рукавами из стопроцентной синтетики и при этом выдержать несколько длинных дублей в течение трех дней, бегая по Крепости в жаркий день под палящим бакинским солнцем! Ни одной жалобы, никакого раздражения. Миронов лишь иногда отодвигал ворот водолазки, и все участники съемок понимали, какие муки испытывает артист. И, кроме того, на нем еще был актерский грим, который под лучами солнца все время растекался, увеличивая неприятные ощущения».
Тем не менее Андрей Александрович очень тепло вспоминает о днях, проведённых в Баку во время съёмок фильма.
«Единственное, о чем я сожалею, когда вспоминаю съемки «Бриллиантовой руки», так это о том, что моему партнеру по этой картине Анатолию Дмитриевичу Папанову не удалось побывать в Баку, полюбоваться его ранней утренней самобытностью и красотой, побаловаться тем забористым чайком, которым потчуют здесь в любое время суток, побродить по тесным улочкам Ичери-шехер. А у меня лично воспоминания — незабываемые! И я бы охотно еще и еще раз снимался на той извилистой улочке, где, больно падая на мощеную мостовую, я, тем не менее, с удовольствием восклицал: «Черт побери!»
А вот как снимали сцену падения поскользнувшегося Никулина. Первоначально предполагалось, что он поскользнется на банановой кожуре. Под это дело закупили несколько килограммов дефицитных по тем временам фруктов (это теперь бананов, что грязи) и хранили их в холодильнике. Однако поскользнуться на банановой кожуре Никулину никак не удавалось. И тогда купили арбуз, которых в Баку было немерено. Падать Никулин должен был на надувной пляжный матрас серого цвета. Но если падение ему удалось практически сразу, то вот на арбузную корку он никак удачно наступить не мог. И тут на помощь пришел Леонид Каневский. Он торопился на съемки в Свердловск, поэтому предложил режиссеру заменить Никулина. На него надели брюки Никулина, и он мастерски поскользнулся. Так что нога в кадре его, а не Никулина. В этот же день сняли кадры, когда возле аптеки падает Граф. В отличие от Никулина, Миронову матрас не понадобился — он упал на обе руки и мягкое место.
«Порко Мадонна деун песто пербако костелло дэла брано хемаро час арвестик хан дура ля!» (загранично-контрабандный язык) — «Простите, погорячился!» (перевод на русский). Этот экзотический язык заграничных контрабандистов не известен ни одному лингвисту, ибо он звучит только в «Бриллиантовой руке». Разработчик — «контрабандист» Каневский. К нему присоединился актёр Г. Шпигель, импровизируя с коллегой почти на ходу вставляя в «язык» отчасти вполне русские слова, точней фамилии. Так, в ругательстве фигурирует слово «Мордюк» — это Нона Мордюкова (управдомша Плющ), находившаяся с некоторым членами группы в натянутых отношениях. А когда Горбункову уже «соорудили» руку с бриллиантами, довольный усатый контрабандист произносит: «Березина куманит». Так вот, Березина — это девичья фамилия жены Каневского. Режиссёр был очень доволен «лингвистами».
В конце сентября съёмочная группа вернулась в Москву уже в начале ноября началась досъёмка недостающих фрагментов и озвучивание фильма. 21 октября состоялся худсовет объединения по отснятому материалу. Вот отрывки из некоторых выступлений:
«Роль Мордюковой решена неинтересно. Слишком сгущены краски. Это выбивается из стиля эксцентрической комедии. Плющ слишком много, и она монотонна... Очень пластичен Миронов, обаятелен Никулин, интересен Папанов...»
«Мордюкова, мне кажется, просто не все хорошо делает. Надо весь материал с ней проверить...»
«Материала много, и он интересен. Трудно определенно сказать режиссеру, что надо резать. Беготню по тупику Миронова необходимо сократить. Мордюковой много, но где ее подрезать — трудно сказать. Слишком много закрывания замков в квартире Шефа. Проезд на рыбалку тоже можно подрезать...»
«Картина получается, стало много смешного, но у меня ощущение, что затянуто все, почти каждый эпизод. Не очень мне нравится сцена на пароходе, где поют Миронов и Никулин (Горбунков пел под гитару кусочек „Песни про зайцев“, этот эпизод из фильма вырезали). Зритель еще к этому не готов. Сюжет должен развиваться стремительно, идти быстро к арбузной корке. Надо сократить гида и метания Миронова по лабиринту... История с Шефом не раскрыта...»
«Материал детективного характера хорош, бытовой — хуже... Песня на пароходе мне не нравится. „Песня про зайцев“ может звучать только в ресторане. Гид, конечно, не нужен. Лабиринт слишком длинный. Надо выбросить весь эпизод с девушкой-скрипачкой (этот кусок вырежут полностью). Я оставил бы только историю в такси. Мордюкову надо сократить, проезды на рыбалку тоже. Слишком много возни с железякой и камнем на рыбалке. Нужно найти ритм картины...»
Л. Гайдай: «Сокращать, конечно, надо, но что? Тут надо подумать. Наверное, надо сократить Никулина на пароходе. Короче, предстоит серьезный монтаж...»
Смотрите также:
- Дата: 28-06-2019, 19:15
